Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке] - Иоанна Хмелевская

— А если ты ей не заплатишь, она будет и дальше продолжать. А на что ей это? Ведь и так уже никто не верит! В конце концов дойдёт до НЕГО!

— Вот.., вот и-и-именно!

— Она хотела ему сказать?!

— Е-е-если я ей не дам де-е-енег…

— Гос-с-поди Иисусе! И ты только поэтому?! Ну и дура! И ведь нашла где — возле дома той самой Хмелевской!

— Она.., она.., упе-е-ерлась…

Потрясённая Зеня смолкла. Схватив бутылку, плеснула водки в рюмку из-под коньяка и залпом выпи-га. Потом перевела дух.

— Откуда ты волыну-то раздобыла? На базаре купила, что ли?

Уршулька снова молча закивала.

— Грит, е-если у неё не будет, то и у меня не будет… — отчаянным усилием воли выговорила Уршулька по собственной инициативе. Видимо, под влиянием алкоголя она становилась болтливой.

— То есть если ты ей не заплатишь, то и у тебя мужа не будет, — догадалась Зеня.

Уршулька энергично закивала и попыталась подпереть подбородок ладонями, что у неё не очень получилось — локти разъезжались по столу.

— Со вчерашнего дня так кочегарит, — прошептала пани Ядзя.

Я подумала, что уж повод у Уршульки точно есть, но промолчала, чтобы не спугнуть подружек.

Зеня явно ещё не все разузнала.

— И ты привезла её туда на своей машине, дурища этакая, да? Думала, что заподозрят Барбару?! Да ведь тебя наверняка видели!

— Не-е… никто…

— Да брось ты, так не бывает, чтобы никто никого не видел. А я тебе с самого начала говорила, чтобы ты с ней не связывалась! Я обо всем догадалась, но чтобы ты её укокошила, мне и в голову не пришло! Надо было дать ей денег!

Уршулька разразилась целым потоком слез.

— А она.., она грит.., грит, ему все-о-о скажу… Для прико-ола… У меня денег уже не было…

Сте. — .Сте… Стефан стал спрашивать, куда.., куда мне сто-о-олько… Она к де-е-етям лезла… Над душой стоя.., стояла.., как привиде-е-ение…

Теперь уже Зеня закивала.

— Ну вот, теперь, похоже, понимаю. Пиджак ты подкинула ей домой, а ключи?

Даже в профиль было ясно видно, что до Уэшульки уже не все доходит.

— Так ведь у тебя остались её ключи, — повторила испуганная Зеня. — Ты что с ними сделала? Они у тебя до сих пор?

Бессмысленный взгляд Уршули красноречиво свидетельствовал, что так оно и есть.

— Мать честная! А пистоль свой? Выбросила?

Глаза Уршульки ясно выразили, что нет, не выбросила.

— И куда ты его дела?! Вот же балда! Если ты хотела от неё избавиться, надо было по уму все делать. Она свинья, конечно, эта Феля… Где пистолет? Ты его подкинула Барбаре?

На физиономии пьяной Уршульки мелькнул проблеск чего-то вроде хитрой ухмылки. Она уставилась на стопку, вид которой явно придавал ей силы. ,;

— Я не упсела.., того.., не успела…

— Не успела? А все-таки хотела? Ну нет, это уж слишком! Не то чтобы глупо, но подло!

Пусть бы уж подумали на каких-нибудь бандюков, это ещё туда-сюда… Ну ты и подлюга!

А я-то сюда примчалась такая расстроенная, вчера меня про тебя расспрашивали, я ничего не сказала, думала — это не ты…

Решительным жестом, словно пытаясь наверстать упущенное, Зеня плеснула себе коньяка в остатки водки.

— Борковского охомутать — это я, ещё понимаю, никто бы от него не отказался, пусть, Даже укокошить эту метёлку Фелю — тоже не грех. А я-то подумала, что это Барбара её пришила, тут удивляться нечему, но чтобы на неё и это сваливать?! Нет, я бы так не смогла! Как ты детям в глаза смотреть будешь, если их мать из-за тебя" повесят?! Ты мне скажи, трудно было её застрелить? Ты что, сзади — и так сразу попала?

А если бы она выжила?.. И что теперь будет, господи… Нет, в голове не укладывается — все из-за какого-то мужика.

— Я.., её.., ненави-и-ижу, — провыла Уэшулька.

— Кого?!

— Бар… Барба-ару…

— Барбару? Да ты с ума спрыгнула! Это она тебя должна ненавидеть!

— Во набрались! Антракт в биографии им гарантирован, как в Госстрахе, — вдруг тихо сказал кто-то за нашими спинами.

Гром с ясного неба не напугал бы нас сильнее.

Мы с пани Ядзей подскочили, но я все же осмелилась оглянуться. За нами стояли инспектор Бежан с комиссаром Гурским. Может быть, за их спинами стоял кто-то ещё, но я уже не в силах была присматриваться.

— Пошли отсюда, — предложил Бежан. — Спешить-то больше некуда.

Мы молча двинулись к выходу. Зеня в гостиной продолжала свой монолог, быстро приканчивая остатки коньяка.

— Как вы думаете, где она держит ключи от машины? — спросил Бежан, когда мы вышли.

— В сумочке или в кармане костюма, который она надевала последним, — без запинки ответила я.

— В сумочке, — буркнула пани Ядзя.

— А сумочка где?

— В кухне. На столике у дверей.

— И что, мы просто так тихо-мирно разойдёмся? — возмутилась я, даже не пытаясь скрыть разочарования. — Я стоя беседовать не умею!

Может, сядем на лестнице?!

— Нет, зачем же. Никто не мешает спокойно посидеть на кухне, эти две дамы наверняка не примутся готовить обед. А ордер на обыск у нас есть, свидетели тоже, мы действуем по всей строгости закона…

Комиссар Гурский нашёл на кухонном столике дамскую сумочку, покопался в ней и вытащил ключи от машины. Не говоря ни слова, он передал их кому-то из своих коллег, который тут же исчез за дверью. Пани Ядвига, преодолев шок, машинально принялась хлопотать по хозяйству.

— Я за детскими вещами пришла, — объясняла она, заваривая чай. — Потому что уже вчера видно было, что пани Уршуля к жизни не скоро вернётся. А тут осень. Школьный скарб они сразу забрали, но одежда-то осталась, вот я и пришла за ней, ключи-то у меня есть. Сначала я хотела, чтобы дети со мной пошли и сами выбрали, что им хочется взять, а потом я, словно предчувствовала, подумала: зачем им на такое глядеть? — и отправилась без них. Открыла дверь, а тут голоса. Без хозяина-то гости редко случаются, я и не стала закрывать дверь. Дай, думаю, посмотрю, что к чему. Если грабители — лучше сразу удрать. А как увидела, что они пьяные за столом сидят, как услышала, о чем говорят, словно к полу приросла. Так и стояла, пока эта пани не пришла, пани Хмелевская то есть.

Бежан не стал интересоваться, что я тут делаю. Хватило одного его взгляда. Я определённо почувствовала, что мне не помешало бы приложиться к какой-нибудь бутылочке из гостиной, но решила ограничиться чаем пани Ядзи, а винца тяпнуть дома.

— Ну хорошо, признаюсь, — покаянно вздохнула я, — нет никаких рациональных оснований для моего визита. Но из всего моего расследования получился такой хаос, что мне просто необходимо было поговорить с пани Борковской номер два, потому что жену номер один я уже обработала. Я очень хотела разобраться в этой истории. Имеет же право человек желать ясности!

Вот я и примчалась сюда. А тут дверь приоткрыта… Вы что, не вошли бы?

— Я постучал бы.

— Вообще-то я тоже. Обычно я из вежливости даже звоню в чужие двери. Но тут мне показалось, что самое правильное — сначала заглянуть.

— И что?

— И ничего. По-моему, вы тоже не стучались.

— Я тут по службе. И как официальное лицо, хотел бы узнать, что вы тут услышали.

— Я слышала меньше, пани Ядзя — больше.

Пани Ядзя поставила на стол сахар и лимон.

— Просто мороз по коже, — мрачно сказала она, садясь рядом со мной. — Божеское наказание, вот что это такое. Она со вчерашнего дня так и не протрезвела, а сейчас напилась по новой, да ещё сильней. Они так и сидели за столом, как сидят, когда я пришла. А эта, гостья, все выпытывала, как там все было с этой Фелей, и в голове у неё не укладывалось, что пани Уршуля лучшую подругу на тот свет отправила.

— Пани Уршуля сказала, что она сама стреляла?

— Так и сказала. Но не сразу. Когда я дверь открыла, эта гостья.., как её там?

— Зеня, — тихонько подсказала я.

— Эта Зеня рассказывала, что её полиция расспрашивала и пани Уршулю обязательно будут расспрашивать. А ещё интересовалась, чего это пани Уршуля пьёт и что вообще случилось. И кто убил эту покойницу, потому что это ведь Феля, подружка пани Уршули. И тут пани Уршуля возьми да и скажи, что это она убила, вырвалось у неё… Все из-за пана Стефана, специально подстроила, чтобы ему жена опротивела. Мне тоже все время казалось, что какое-то мошенничество творится, но мне не пристало вмешиваться. И что она, пани Уршуля то есть, не хотела, чтобы правда выплыла наружу, а та Феля, значит, на своём стояла. Ну и пан Стефан в последнее время как-то охладел…

Я горько пожалела, что Мартуся не вытолкала меня из дому раньше, но одновременно бурно порадовалась, что не тянула с этим визитом до завтра. Не видать бы мне тогда этой исповеди как своих ушей.

Пани Ядзя умолкла, и настала моя очередь.

Я понадеялась, что рассказываю более связно, нежели пани Ядзя. С моим приходом беседа подружек несколько упорядочилась, поэтому можно было сделать определённые выводы. Однако Бежану мои выводы были на фиг не нужны, и я постаралась ограничиться чистым пересказом услышанного.